Свеча, как прорубь, в наростах,

Горбата, как сосна.

А в пламени нет ярости

С того, что ночь душна.

 

На нарах уголовные,

Черным-черны до пят,

Кто скажет, что голодные,

Коль так они храпят?

 

Сердешные, умаялись

По некуда, в обрез:

Весь день над пнями кланялись,

Весь день валили лес.

 

Но это все наружное,

Тот гнет преоборим,

Хужей, когда оружие

Глядело в спину им.

 

Хужей, когда считали их

У вахты, как мешки,

Трудней, когда пихали их,

Как битые горшки.

 

Вот этот горбоносенький,

Что судорожно спит,

Желтей листа по осени,

Его бы надо в скит!

 

Другие — крепче сложены,

Грубее пальцы рук,

И даже щеки розовы,

Но это пламень мук.

 

Мне нет необходимости

Искать для них права,

Коль вся земля с судимостью

И ось ее - крива!

 

Лежат, храпят, шевелятся

Под рубищем вретья.

И мне никак не верится,

Что вместе с ними — я!

 

Минута — и поднимутся

Товарищи мои,

И к ним с карьеров двинутся

Лопаты и ломы.

 

Овчарки вновь оскалятся,

И поведет стрелок,

И нам сидеть останется

Поменьше на денек!